Энциклопедия издается по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
и по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
Как приобрести тома "Православной энциклопедии"
опубликовано: 27 июня 2018г.КИЕВСКИЙ РАСПЕВ
(киевский напев), певч. традиция укр. происхождения, один из самых распространенных обиходных распевов в богослужебной практике РПЦ с XVIII в.
На Украине и в Белоруссии
На Украине и в Белоруссии в кон. ХVI - сер. ХIХ в. песнопения этой традиции обозначались в певч. рукописях ремарками «
»
(сокращенно - 
), в России - «
(
)»; известны также краткие определения: «
», «
» и т. п. (орфография надписаний различна). Иногда исследователи включают в понятие «киевский распев» всю традицию укр. церковного монодийного пения, в т. ч. песнопения, к-рые в рукописях так не атрибутировались (по аналогии с обобщенным пониманием знаменного распева в традиции Московской Руси). Монодийные песнопения К. р. записывали с помощью нотолинейной киевской нотации в Ирмологионах, составлявшихся украинцами и белорусами с кон. ХVI в. на их этнической территории, со 2-й пол. ХVII в.- в Москве, позднее - в С.-Петербурге и др. певч. центрах России.
Кон. ХVI - 1-я четв. ХVII в.
Понятие «
» в украинско-белорус. профессиональной церковнопевч. терминологии обозначало корпус мелодий, имеющих общность происхождения, реже - одну или неск. самостоятельных мелодий (при единичных версиях песнопений) и отражающих представления переписчиков о происхождении или месте их бытования. Введение понятия « » в кон. ХVI в. (судя по самым ранним сохранившимся экземплярам Ирмологионов), вероятно, связано с южнослав. влиянием в Юго-Зап. Руси, поскольку данное слово было образовано по образцу традиц. церковнослав. терминов «
», «
» и подобно им применялось в рукописях в неизменном виде до 2-й пол. ХIХ в. Изредка встречается фонетическая запись «
» (в соответствии с укр. произношением
как [и]). В украинско-белорус. Ирмологионах, составленных в ХVIII в. на Левобережной Украине и в Белоруссии, под российским влиянием появляется термин «роспев»/«распев» (Шевчук. 2003. С. 76), в частности после публикации Синодального Обихода 1772 г. и широкого распространения его певч. материала и терминологии.
Вопрос о времени происхождения К. р. в научной лит-ре долгое время был предметом дискуссий. По мнению мн. исследователей, К. р. сформировался поздно. Так, Г. В. Келдыш отмечал, что К. р., подобно греческому и болгарскому распевам, возник, вероятно, «на Украине в начале или середине ХVII века и своим названием обязан каким-нибудь побочным обстоятельствам» (История рус. музыки: В 10 т. М., 1983. Т. 1: Древняя Русь. XI-XVII вв. С. 219). Это и подобные мнения объясняются появлением в ХVII в. названия «киевский роспев», а также тем, что в рус. рукописях он мог иметь сходство как со знаменным, так и с болгарским или греческим распевом. Однако мнение о происхождении К. р. в ХVII в. не вполне справедливо, т. к. возникновение распева (системы пения в определенном стиле) и появление его названия могут относиться к разным историческим периодам. Так, знаменный распев сформировался в древнерус. эпоху, а получил название, зафиксированное в певч. рукописях, в кон. ХVI - нач. ХVII в.
Истоки К. р., включающего песнопения различного времени формирования, также восходят к певч. культуре Др. Руси. На протяжении сложной и драматической истории юго-западнорус. земель развитие певч. искусства шло то угасая, то возрождаясь. Благодаря существенному обновлению восточнослав. певч. традиции в XV-XVI вв. в певч. практику вошли новые мелодические редакции песнопений Обихода, получившие в рукописях XVII в. различные местные названия. Песнопения псалмодического склада, по всей видимости, значительно не измененились, сохранив преемство с древнерус. знаменным пением. Украинско-белорус. монодия, позднее названная К. р., с наибольшей полнотой была зафиксирована в Ирмологионах с кон. ХVI в. Прот. И. И. Вознесенский, выявив различия между певч. материалами из Ирмологионов и из российских певч. книг XVII-XVIII вв., сделал вывод о мелодическом своеобразии укр. редакции юго-западнорус. ветви знаменного распева и о ее формировании в XV-XVI вв. («Нотные юго-западные переводы представляют собою... лишь особую параллельную великорусской ветвь того же древнего знаменного пения, по крайней мере XV и XVI века, и следовательно, новый ключ к объяснению знаменных напевов того времени» - Вознесенский. 1898. С. 56-57). В украинской науке древнерусский распев домонг. эпохи называют старокиевским (Антонович. 1997. С. 78, 82 и др.; Корнiй. 1996. С. 65, 71) и старознаменным (Вiдгуки минулого. 1954. С. 18-19; Маценко. 1968. С. 5 и др.); эти термины воспринимаются как синонимы, что позволяет отличить обозначаемые ими песнопения от поздних форм певч. искусства. В более широком значении термин «старокиевский» понимается как «староукраинский» (Антонович. 1997. С. 91-92 и др.).
До кон. ХVI в. в юго-западнорус. знаменных сборниках напевы отечественного происхождения не имели названий (первым названием было «греческое» - см. в ст. Греческий распев). Национальные, местные и др. названия обиходных напевов, к-рые начали активно использовать в кон. ХVI - нач. ХVII в., свидетельствуют о распространении многораспевности. Хотя атрибуция « » появилась только во 2-й четв. ХVII в., сам напев обнаружен в нотолинейном Ирмологионе 1596-1601 гг. из Супрасльского в честь Благовещения Пресв. Богородицы мон-ря. Тождество (или сходство) основных песнопений «супряскаго» и киевского (т. е. известного под этим названием со 2-й четв. ХVII в.) напевов, установленное А. В. Конотопом, позволило определить время, к к-рому сформировался К. р.,- кон. ХVI в. (см.: Конотоп. 1972).
Супрасльская обитель со времени основания киевлянами (1498) поддерживала связи с Киевом, вслед. чего в Ирмологионе 1596-1601 гг. присутствует показательный для К. р. набор песнопений всенощного бдения и литургии, составляющих разд. «
» (НБУВ ИР. Ф. 1. № 5391. Л. 271). Название «
» характеризует не мелодику обиходных песнопений (как здесь указано, это традиц. супрасльский напев, в генезисе - киевский), а, вероятно, виртуозное, мастерское исполнение (исходя из церковнопевч. значения слова «деместик» (доместик) - «руководитель» или «солист хора»), не исключено, что грецизированное (по мнению Конотопа, это было пение с «исоном» (см. Исократима)). Некоторые супрасльские мелодии имеют отдельные признаки киевской редакции (напр., кондак «Возбранной Воеводе»; см.: Шевчук. 2003. С. 67). В том же разделе есть традиц. песнопения с несколько отличающимися напевами, которые либо названы иначе, либо вовсе не имеют атрибуции (так, безымянный напев стихов «Блажен муж» не принадлежит ни к одной из 2 редакций, распространенных в то время в Юго-Зап. Руси,- киевской и острожской (см. Южнорусские распевы) и, видимо, является супрасльским (Шевчук. 1989. С. 37)).
2-я четв. ХVII в.
- начальный период распространения «напелу киевского», к-рый обычно связывают с возрастанием роли Киева с 1620 г. как центра митрополии, вступившего в новый этап культурного и религ. развития. Этот напев стал известен на Украине и в значительной части Белоруссии. Атрибуцию «напелу киевского» получали традиц. песнопения на Украине и в Белоруссии на протяжении более чем 2 веков; по спискам, датируемым XVII в., известны ок. 50, к сер. XIX в.- до 115 таких песнопений. Атрибутировались как единичные песнопения, так и циклы (с разной степенью полноты) - почти в каждом полном Ирмологионе. Ранние записи К. р. найдены в киевском Ирмологионе 2-й четв. ХVII в. (НБУВ ИР. Ф. 301. № 350 п) - это херувимская песнь, задостойник «О Тебе радуется» с названием «печерское» (напев совпадает с К. р.) и кондак «Возбранной Воеводе» киевской редакции без названия; несомненно, что и неатрибутированные песнопения в этом сборнике также представляют киевскую традицию.
Херувимская песнь «киевскаго напелу» в Киевском Ирмологионе 2-й четв. XVII в. (НБУВИР. Ф. 301. № 350 п. Л. 296)
Репертуарным ядром напева как в центрально-, так и в западноукр. Ирмологионах стали важнейшие песнопения всенощного бдения и Литургии свт. Иоанна Златоуста. Для украинско-белорус. традиции характерна фиксация лишь немногих песнопений этих служб. Первый сохранившийся список с заглавием «Всенощное киевское на праздники Господския...» включает 2 песнопения - предначинательный псалом и «Блажен муж» (Ирмологион 2-й четв. ХVII в. из Гайсина (ныне Винницкой обл.) - Там же. № 91 л. Л. 1), впосл. широко распространившиеся в певч. сборниках. В краткую редакцию «литургии напелу киевского» входит неск. основных песнопений: припевы ектений, херувимская, песнопения анафоры - от «Отца и Сына» до «Поем Тя» (в пореформенной редакции Литургии свт. Иоанна Златоуста К. р. и во всех редакциях Литургии свт. Василия Великого болгарского распева - «Тебе поем»), «Един Свят» и «Хвалите Господа со небес» (данное дореформенное написание сохранялось в Ирмологионах пореформенной редакции приблизительно до сер. ХVIII в.). Название напева повторялось на протяжении цикла на верхнем поле листов в виде колонтитула. Объясняя краткость письменных версий служб, избирательный подход укр. переписчиков к певч. материалу, прот. И. Вознесенский отметил значительную роль устного предания в Юго-Зап. Руси: «Не положенные на ноты песнопения пелись… краткими напевами, сохранявшимися в певческом предании. Ибо мы не можем себе представить, чтобы только читались или вовсе же пропускались необходимые при богослужении песнопения» (Вознесенский. 1898. С. 9).
Расширенная редакция «литургии напелу киевского» представлена небольшим числом Ирмологионов и неизвестна большинству исследователей, вслед. чего на основе анализа циклов К. р. краткого состава утвердилось мнение о немногочисленности его песнопений. Разновидности расширенной редакции киевской литургии различаются по количеству литургийных текстов и/или напевов. В первую известную западноукр. версию расширенного цикла 2-й четв. ХVII в. вошли редко фиксируемые (в т. ч. известные только по одному списку) песнопения: великое славословие, «Сподоби, Господи», «Преблагословенна еси», «Единородный Сыне», «Приидите, поклонимся», прокимен «Величит душа Моя Господа», «Достойно есть» (ранний «киевский» мелодический тип) (западноукр. Ирмологион из с. Верхрата (ныне Подкарпатского воеводства, Польша) - НБВ. Akc. 2616). С кон. ХVI - 2-й четв. ХVII в. встречаются краткие обиходные циклы с дополнительными напевами (см.: Шевчук. 2013), в к-рых количество текстов ключевых богослужебных песнопений не меняется, но прибавляются иные мелодические версии на те же тексты. Дополнительные напевы могли быть вписаны внутри цикла и/или размещены вне его пределов (как в Супрасльском Ирмологионе).
«Литургия киевская» в Ирмологионе 1720 г. из Правобережной Украины. Переписчик Т. Чехович (НБУВИР. Ф. 1. № 7477. Л. 109 об.— 110)
Происхождение напевов-«спутников» позволяет уточнить смысл названия «киевское» для традиционных песнопений. Так, в сопоставлении с западноукраинским «острозким» напевом «киевский» представляет локальную центральноукраинскую (возможно, именно киевскую) редакцию. Острожский напев применялся наряду с К. р. в 4 песнопениях: предначинательном псалме, стихах «Блажен муж», задостойнике «О Тебе радуется» и кондаке «Возбранной Воеводе» (такая редакция текста названия характерна для большинства укр. списков до кон. ХVIII в.). Во мн. Ирмологионах напевы с названиями «киевское» - «острозкое» приводятся рядом для песнопений «Блажен муж» (его острожский напев нередко «вводится» во «Всенощное бдение киевское…»; см.: НБУВ ИР. Ф. 301. № 91 л; Шевчук. 1989. С. 36) и «О Тебе радуется». В отличие от них предначинательный псалом и кондак представлены в каждом сборнике только одной из укр. версий, чаще острожской. Наиболее показательная пара напевов для кондака «Возбранной Воеводе»: острожский - болгарский (с названиями или без них); киевская редакция применяется крайне редко, чаще в центральноукр. Ирмологионах (также в Супрасльском).
Если в краткой редакции «киевского» цикла все песнопения относятся именно к этому распеву и представляют традиц. певч. стиль (знаменный юго-западнорус. редакции), то в цикл расширенного состава могут вводиться песнопения различного происхождения, неоднородные по муз. признакам. Чаще других в «киевские» циклы включались «болгарские» песнопения (с названием или без него): напр., во всенощное бдение - полиелей «Хвалите имя Господне», в литургию - «Достойно есть» (в разных вариантах и редакциях основного болгарского мелодического типа), «Да исполнятся уста наша» и др. В сопоставлении с «болгарскими» и «греческими» образцами атрибуция «киевское» становится показателем укр. певч. традиции.
Часто песнопение болгарского распева «замещало» отсутствующее в цикле киевское, гораздо реже служило дополнением к нему. Херувимские песни и причастные стихи греко-балканских напевов (на греч. и церковнослав. языках) присутствуют уже в Супрасльском Ирмологионе 1596-1601 гг. Украинско-белорус. супрасльский напев соотносится с ними (по названию и по мелодике) так же, как в Ирмологионах ХVII в.- киевский. Во мн. сборниках (начиная с Супрасльского) по функции и по певч. стилю различается 2 цикла: Литургия свт. Иоанна Златоуста, обычно представленная К. р., и Литургия свт. Василия Великого (точнее, песнопения анафоры) - «болгарская» (с названием или без него). В этом случае поводом к применению названий служб и напевов могло послужить стремление переписчиков подчеркнуть литургические и муз. различия между ними.
Еще один аспект значения надписания «киевского напелу» становится очевиден при сопоставлении этих песнопений с краткими песенно-кантовыми мелодиями, пришедшими в укр. певч. практику в нач. ХVII в. Во 2-й четв. ХVII в. известен один из первых случаев введения в цикл Литургии свт. Иоанна Златоуста 3 кратких песенных мелодий (без названий) для текста «Иже херувимы» (НБУВ ИР. Ф. 301. № 91 л: Ирмологион из Гайсина, 2-я четв. ХVII в.); в Ирмологионе Жировицкого монастыря (20-е гг. XVII в.) варианты этих новых напевов названы «слуцкий», «подгорский» и «кременецкий» (см.: Шевчук. 2000. С. 374. № 1, 13-15). Это стало поводом для переписчика назвать традиц. (киевский) напев херувимской «старожитним», «старосвецким», «старым». Т. о., рядом с новыми на то время мелодиями атрибуция «напелу киевского» подчеркивала традиционность основного песнопения так же, как заменяющие ее прямые указания на древность напева.
Включение тех или иных песнопений в Ирмологионы и присвоение названий напевам не были жестко регламентированы, поэтому в сохранившихся экземплярях представлен разный объем как включенных, так и надписанных песнопений. Выбор образцов для записи варьировался отчасти в зависимости от предназначения книг для монастырской, соборной или приходской певч. практики; в первом случае содержание книг было наиболее разнообразным. Различная частотность появления песнопений в кодексах (постоянно, время от времени или очень редко) может быть объяснена и неустойчивым составом Ирмологиона (особенно его обиходного и минейно-триодного разделов), объемом знаний и профессиональными интересами переписчиков и церковных певчих, наличием разных протографов.
Помещение «киевской литургии» в монастырских Ирмологионах выявляет еще один смысловой аспект этого названия - в связи с многораспевностью. Во время будничного служения литургии, принятого в обителях, ее исполняли краткими напевами, передававшимися устно и не фиксировавшимися в Ирмологионах до сер. ХIХ в. Поэтому версия службы «напелу киевского» (с песнопениями мелизматического склада), предназначенная для использования в праздничные, в т. ч. воскресные, дни, является элементом многораспевной певч. традиции монастырского храма.
Во 2-й пол. ХVII в.
атрибуция «напелу киевского», отмеченная в Ирмологионах разного происхождения (западноукраинских, белорусских и составленных в Московской Руси), охватила уже бытовавшие прежде безымянные традиционные песнопения (единичные или жанровые группы). В западноукр. сборниках «киевскими» названы канон Недели ваий «Явишася источници», «Сподоби, Господи» и «Кирие, елеисон» (Ирмологион из с. Кальница (ныне Подкарпатского воеводства, Польша) - НБВ. Akc. 2690, 1650-1668 гг.), осмогласный цикл богородичных на поминовение «Грешных молитвы» (в 1-м гласе) и блаженны на литургии: евангельские стихи и тропари на 8 гласов (Там же. Akc. 2973, 1675 г., и др.), катавасия молебна на 8 гласов «Избави от бед» (ЛНБ. Ф. 9. № 235, 1679 г.), кондак Иисусу Сладчайшему «Возбранный Воеводо» и причастен «Спасение соделал еси» (Там же. Ф. 2. № 417, 1695 г.), а также нек-рые др. песнопения.
В цикл «киевской литургии» расширенного состава были включены единичные песнопения иного происхождения, певч. стиль которых не соответствует общему названию цикла (так, безымянное песнопение «Утверди, Боже» напоминает мелодикой тонального (мажорного) склада новогреч. напевы XVII в.; см. западноукр. Ирмологион из с. Кальница - НБВ. Akc. 2690). В Ирмологионе, составленном в Саввином Сторожевском в честь Рождества Пресв. Богородицы муж. мон-ре (ГИМ. Собр. Донского мон-ря. № 3, 1682 г., переписчик иером. Нафанаил), антифоны изобразительные - редчайшие для Ирмологиона образцы данного жанра - в цикле Литургии свт. Иоанна Златоуста «киевского напелу» характеризуются теми же стилевыми признаками, что и упомянутое «Утверди, Боже». Из корпуса обиходных песнопений в Ирмологионах выделяется песнь на похвалу Пресв. Богородице «Достойно есть», поскольку в ХVII-ХVIII вв. «киевскими» назывались ее различные мелодические типы. Т. о., название цикла расширенного состава «литургия киевская» не определяет происхождение всех включенных в него редких песнопений и атрибуция последних требует отдельных изысканий.
ХVIII в.
В Ирмологионах ХVIII в., составленных украинцами в России, «киевскими» именуются те жанровые группы песнопений, к-рые в укр. сборниках не имели этого названия. Корпус образцов «напелу киевского» пополнился 26 стихирами-подобнами (РГБ. Ф. 178. № 5407, 1-я треть ХVIII в.), 4 стихирами на молебне иконе Божией Матери «Всех скорбящих Радость», песнопениями Литургии Преждеосвященных Даров (Там же. Ф. 304. № 456, 908) и нек-рыми др. Та же тенденция отразилась в Ирмологионах, составленных на Левобережье Белоруссии и Украины, в которых влияние российской книжности сказалось в стремлении к детализации изложения и к точности в наименовании напевов. Показателен белорус. сборник 2-й четв. ХVIII в. (Нац. б-ка Беларуси. № 091126), где «киевский» репертуар представлен циклами седмичных причастных стихов, пасхальных стихир на хвалитех 5-го гласа «Пасха священная», стихир евангельских и др. Причинами наименования укр. песнопений «киевскими» могли послужить изменение их восприятия певцами в новом контексте бытования, необходимость отличить с помощью названия укр. песнопения от местных.
Антифоны степенны 4-го гласа. Ирмологион 1-й пол. XIX в. из книжницы Свято-Георгиевского Козелецкого мон-ря. Дополнительная запись П. И. Друлова 1856 г. (НБУВИР. Ф. 1. № 1662)
В укр. Ирмологионах ХVIII в. с Левобережья «киевскими» названы мелодии песнопений «Вечная память», «Да молчит всяка плоть» (оба киево-печерского напева; см.: НБУВ ИР. Ф. 301. № 35 п), «Свете тихий», «С нами Бог» (Там же. Ф. 1. № 5386), светилен «Чертог Твой» (Там же. Ф. 30. № 15, 1785 г.), степенны 4-го гласа «От юности моея» (Там же. Ф. 1. № 1661) и нек-рые др. Причиной наименования этих традиц. образцов, и ранее включавшихся в Ирмологионы, но без названия, стало обогащение многораспевной традиции. На Левобережье Украины с кон. ХVII в. и особенно в ХVIII в. стали известны песнопения из России, что дало дополнительный повод атрибутировать укр. версии на те же тексты. Cостав Ирмологионов разного происхождения свидетельствует о том, что киевские напевы в большинстве случаев сопровождались напевами-«спутниками» иного происхождения (однако последние могли и не фиксироваться, если передавались в устной традиции или помещались в др. певч. книгах); в то же время единичные «киевские» образцы имеют греко-балканский или неустановленный генезис. В любом случае присвоение традиц. напевам названия «киевское» отражало их древность и укорененность в укр. практике.
Т. о., в Ирмологионах название «киевское» поэтапно получили 3 основные стилевые ветви южнорус. певч. традиции, сформировавшиеся в разное время. Со 2-й четв. XVII в. «киевскими» назывались основные неосмогласные песнопения всенощного бдения и литургии, к-рые и впосл. в певч. рукописях наиболее часто представляли К. р. Богатая мелизматика этих обиходных напевов сформировалась в ХV-ХVII вв. вслед. обновления мелодических редакций после введения на Руси Иерусалимского устава. В 1-й пол. ХVII в. определилась связь К. р. с монастырскими напевами того же склада - супрасльским, киево-печерским и киевского Межигорского мон-ря (последний является самой виртуозной мелизматической редакцией К. р.). Др. стилевой слой «напелу киевского» образуют обиходные песнопения силлабического склада, редко фиксировавшиеся в рукописях: неосмогласные песнопения 1-й пол. ХVII в. и осмогласные циклы 2-й пол. ХVII в.; их псалмодическая мелодика (преимущественно терцово-квартового диапазона) может считаться аргументом в пользу большей древности происхождения. В последнюю очередь, в ХVIII в., «киевскими» были названы циклы стихир, напевы к-рых (невматического склада) восходят либо к древнерус. периоду (подобны), либо ко времени формирования попевочного фонда Октоиха в кон. ХV-ХVI в. (стихиры евангельские и др.). Исходя из муз. разнообразия «киевских» напевов Ирмологионов, можно предположить, что те или иные структурно-стилевые признаки не являлись основанием для этого названия, поскольку в каждой из этих стилевых ветвей укр. знаменного пения «осталось» множество безымянных песнопений. Наиболее вероятными причинами наименования песнопений «киевскими» могли послужить многораспевный контекст, необходимость выделить традиц. напевы среди мелодий-«спутников». Не исключено, что нек-рые атрибуции отражают точные знания переписчиков о происхождении тех или иных напевов из Киева или их бытование где-либо под этим названием. Традиц. происхождение большинства «киевских» напевов подчеркивается противопоставлением в разных укр. исторических источниках киевского и партесного пения как «старого» и «нового», одноголосия и многоголосия.
Развитие певческого стиля в связи с редактированием текстов песнопений
Особенности традиц. юго-западнорус. песнопений, в т. ч. «киевских»,- повторение слов и слогов, сочетание признаков раздельноречия и истинноречия, дореформенных и пореформенных редакций.
Повторение слов и слогов в юго-западнорус. обиходных песнопениях, обусловленное греко-балканским влиянием, заметно уже в самых ранних из сохранившихся Ирмологионов (кон. ХVI - нач. ХVII в.). В одних случаях повторы устанавливались при пении свободно (в разных источниках при подтекстовке одного напева слова «сдвигались»), в других - определяли редакцию песнопения. Так, в херувимских ХVII в. и в др. песнопениях отмечено разное количество произнесений припева «Аллилуия» (1, 2, 3 и более), что имело значение для установления в сер. XVII в. пореформенной нормы «трегубой Аллилуии» (Шевчук. 2011. С. 434-450). В сугубой «Аллилуии» укр. версий определилось характерное правило краткого повторного пропевания слова в самом конце мелодической строфы, в трегубой «Аллилуии» роль «каденционного завершения» часто выполняло 3-е слово. Принципы распева 2 слов «Аллилуия» различны: 1-е равномерно распределяется на протяжении длительной певч. строки по правилам знаменной лицевой мелизматики, 2-е произносится кратко, силлабически, в самом конце строки, обозначая тем самым завершение песнопения (Там же. С. 439). В каденциях мелодических строк обиходных песнопений было также принято повторять последнее слово. В традиц. юго-западнорус. осмогласных напевах (ирмосы, стихиры и т. д.) повторы слов не являлись нормой и почти не применялись. Количество повторяемых слов со временем менялось. В песнопениях 1-й пол. ХVII в. повторы слов были редкими, благодаря чему мелизматическое строение напевов в целом сохранялось. К кон. ХVII в. повторение элементов текста разного объема (от слогов до фраз) участилось. В ХVIII в. повторы слов (вначале в западноукр., позднее в центральноукр. практике) иногда были несоразмерно частыми, дробными и почти полностью «закрывали» мелодию, вслед. чего внутрислоговые распевы исчезали и прежний мелизматический напев становился почти силлабическим (Там же. С. 446-447). В излишней «дробности» текста поздних обиходных песнопений с повторяемыми словами можно усмотреть влияние партесного пения.
Раздельноречие в текстах Ирмологионов к кон. ХVII в. в целом постепенно сменилось истинноречием, но степень присутствия того или другого различна в зависимости от источника. Так, в Ирмологионе униат. Жировицкого мон-ря 2-й четв. ХVII в. произнесение «на речь» уже преобладает, тогда как в сборниках правосл. Межигорской обители 40-х гг. ХVII в. еще очень много раздельноречных словоформ. В ХVIII в. при доминировании истинноречия признаки хомонии кое-где сохранились в распевах предлогов и префиксов, что отражает традиц. приверженность южнорус. певчих южнослав. раздельноречной норме ХV-ХVI вв. (напр., 4 постоянных случая распева: «вочеловечившийся» в песнопении «Единородный Сыне»; «Вонегда скорбети», «Возбранной Воеводе», «Хвалите Господа со небес»). Раздельноречные формы слов сохранялись в ХVIII в. и применялись даже в поясняющих текстах Ирмологионов, глоссах (напр., «воход» (вход)) и др. (см.: Шевчук. Раздельноречие. 2008).
Сокращение или расширение поэтической строфы типично для нескольких причастных стихов и прокимнов, что различает киевские и болгарские версии: до 1-й строки сокращены тексты киевских причастнов воскресенья («Хвалите Господа со небес») и вторника («Во память вечную будет праведник»). Строфы аналогичных псалмов болгарского распева, как правило, всегда полные (исключения крайне редки и делались, вероятно, под «киевским» влиянием). Тексты причастна «Хвалите Господа со небес» и припева «Воскресни, Боже, суди земли» (вместо «Аллилуия» в Великую субботу) типичны для киевского напева, тогда как их продолжение («…хвалите Его во вышних» и «…яко царствуеши во веки») изложено в болгарском распеве. Можно предположить, что в воскресный день, когда было много причастников и требовалось длительное исполнение причастна, записанное песнопение повторялось (после 1-й строки с тем же напевом пелась 2-я строка, изосиллабичная 1-й). Подтекстовка юго-западнорус. причастных воскресенья и будничных дней основывалась на разных принципах, поскольку вторые имеют преимущественно нормативные 2-строчные строфы. Сокращение (в записи) текста «Хвалите Господа со небес» «киевского напелу» может быть объяснено ориентацией на предполагаемый греч. протограф «
», также однострочный (известен по поздним версиям 2 песнопений, записанных кириллицей в Манявском скиту в 1674-1676 и 1684; см.: Тончева. 1981. Т. 2. С. 409-412, 415-416, 523-524). Двухстрочная форма седмичных киевских причастнов (напр., «Чашу спасения прииму и имя Господне призову» и др.) также находит аналоги в строении греч. песнопений (см.: Там же). В ХVIII в. текстовая редакция всех «киевских» причастнов была унифицирована и приведена к 2-строчной норме.
Признаки редакций текстов литургии в 1-й пол. ХVII в. зависят, в частности, от вида службы и напева, напр.: «Поем Тя» типично для «киевской» Литургии свт. Иоанна Златоуста, «Тебе поем» - для «болгарской» Литургии свт. Василия Великого (оба опубл. Л. Ф. Корний; см.: Корнiй. 1993. С. 152-159; Корнiй, Дубровiна. 1998. С. 41-44).
В Ирмологионах, составленных в Московской Руси, дореформенные признаки текстовых редакций «исчезают» в кон. ХVII в. (на Левобережной Украине - в 1-й пол. ХVIII в.), что в обоих случаях было связано с установлением новой нормы после реформ патриарха Никона. В Ирмологионах с Правобережной Украины дореформенные признаки сохранялись дольше (см. краткую строку текста «Достойно и праведно» в Ирмологионе 1720 г. Т. Чеховича). Не сохранилось ни одного Ирмологиона кон. ХVII в. с полностью исправленным текстом, что говорит о постепенности обновления старой юго-западнорус. традиции.
В Московской Руси
юго-западнорус. песнопения получили известность с сер. ХVII в., в ходе церковных реформ патриарха Никона, результатом к-рых стало существенное обновление богослужебной традиции. Приезды в Москву укр. и белорус. «воспеваков», хоровых коллективов способствовали введению в рус. певч. практику разных монодийных распевов и партесного многоголосия, появлению и увеличению числа Ирмологионов в храмовых книжницах (в частности, Новоиерусалимского в честь Воскресения Христова муж. мон-ря), освоению линейной нотации. Сохранились свидетельства «Книги записной» о том, что московские, киевские и греч. «певчие дьяки с подьяки» вместе участвовали в архиерейских службах 1655-1658 гг., распределяясь по разным клиросам (Голубцов. Чиновники Московские. С. 292); это способствовало освоению всеми певчими разностилевого репертуара. После знаменного и греческого распевов К. р. стал 3-м в России по степени известности («его значение уступает и знаменному, и греческому роспевам» - Захарьина. 2003. С. 117-118); в отличие от 2 первых он не был представлен корпусом самостоятельных певч. книг, а фиксировался в Обиходе (Там же). К. р. получил в России широкое распространение: во 2-й пол. ХVII в. его одноголосные образцы фиксировались (очевидно, вначале на слух) в рукописных знаменных, в ХVIII в.- в нотолинейных Обиходах, с 1772 г.- в печатных синодальных певч. книгах и их переизданиях.
«Свете тихий» киевского распева в синодальном изд. Обихода (М., 1772. Л. 20 об.— 21)
Многоголосие К. р. известно во 2-й пол. ХVII в. по демественным и знаменным партитурам, в кон. ХVII - 1-й пол. XVIII в.- по партесным обработкам, в кон. XVIII-ХХ в.- по многочисленным композиторским гармонизациям и аранжировкам (см.: Лисицын. Обзор; Свод напевов). Во 2-й пол. XVII в. К. р. постоянно звучал на службах в присутствии царей и патриархов и поощрялся ими; этим, возможно, объясняется надписание «Достойно есть» именем царя Феодора Алексеевича (опубл. в сб.: Успенский. Образцы. 1971. С. 139-140). В 1772 г. подобны К. р. вошли в печатный синодальный Октоих, значительное число песнопений К. р.- в Обиход (см.: Захарьина. 2003. С. 141-142).
К. р. стал неотъемлемой частью пореформенной русской певческой традиции, а с сер. ХIХ в.- предметом сравнительных исследований (чаще по печатному синодальному Обиходу 1772 г., чем по рукописям). Изучение песнопений рус. певч. источников выявило частые совпадения (или заметное родство) К. р. со знаменным и с греческим (а иногда и болгарским) распевами. В лит-ре содержится много примеров такого рода. Описывая современное ему церковное пение, архиеп. Курский и Белгородский Феоктист (Мочульский) отмечал: «...киевский, черниговский и новгородский напевы суть не что иное, как один и тот же греческий, но переиначенный по вкусу и характеру жителей городов российских» (Феоктист (Мочульский). 1813. С. 9); прот. Д. В. Разумовский обратил внимание на полное совпадение напевов песнопений «Воскресение Христово видевше» греческого распева и псалма «Господи, воззвах» К. р. (см. в изд.: История рус. музыки. М., 1983. Т. 1. С. 219). Родство К. р. со знаменным отмечали Н. М. Потулов («По характеру своему он (К. р.- Е. Ш.), видимо, истекает из знаменного и местами до того бывает с ним сходен, что если бы над песнопением не стояло надписание киевского распева (каковому надписанию не доверять нет основания), то напев можно было бы назвать знаменным» - Потулов. 1884. С. 73), прот. Д. Разумовский («Воскресные тропари «Днесь спасение» и «Воскрес из гроба» с надписанием киевского распева суть, несомненно, большого знаменного распева. Прокимны утренние в большом знаменном и киевском распеве почти сходны по напелу гласов» - Разумовский. 1867. Вып. 1. С. 85), А. В. Преображенский («Киевский распев образовался под несомненным влиянием знаменного и есть его упрощение» - Преображенский. 1910. С. 23).
Родство К. р. и «напелу киевского» со знаменным распевом рус. традиции неслучайно, поскольку древнее знаменное пение является их общим истоком и есть много образцов с Севера и Юго-Запада Руси, полностью совпадающих. «Компактность» напевов мн. юго-западнорус. песнопений объясняется меньшей степенью распевности их мелодических типов по сравнению с той, что была достигнута в певч. редакциях Московской Руси в эпоху расцвета церковного пения - в ХVI - нач. ХVII в. Сжатость юго-западнорус. напевов также может быть следствием их бытования в устной традиции или их сокращения в ХVIII в.
Различное соотношение между К. р. и греко-балканскими распевами могло быть связано с разными причинами, напр. с неточными наименованиями или с записью от «киевлян» песнопений устной традиции, к-рые могли «сближаться» с совр. греческими напевами в устной практике. В укр. Ирмологионах «напел киевский» всегда отличался по мелодическому рельефу как от поствизант. напевов ХVI в., так и от греческих и болгарских напевов ХVII в. на тот же текст (при том, что мелодика мелизматических образцов могла быть стилистически близкой).
«Достойно есть» «киевского перевода». Демественное трехголосие. Рус. певч. рукопись сер. XVII в. (СПбДАиС. № 312Р. Л. 264 об.— 265 — Успенский. Образцы. 1971. Ил. XXXII)
Различие 2 репертуаров - юго-западнорус. «напелу киевского» и К. р. российской традиции - было впервые определено прот. И. Вознесенским, сопоставившим корпус песнопений синодального Обихода и Ирмологионов: он определил, что нек-рые песнопения К. р. из русских книг отсутствуют в укр. Ирмологионах (Вознесенский. 1898. С. 16). Прот. И. Вознесенский установил, что в России сложилась самостоятельная традиция К. р., отличавшаяся от юго-западнорусской; это открытие имело значение для дальнейшего изучения истории певч. искусства.
Согласно совр. исследованиям, причины несовпадения репертуара укр. и рус. К. р.- разные принципы присвоения названия и несовпадение его содержания. В Московии наименование «киевский распев» давалось песнопениям разных распевов и местных напевов, пришедшим с Украины и из Белоруссии, бытовавшим там в письменной и устной формах. Обиходные мелодии юго-западнорус. происхождения, получившие в Московии название «киевский роспев», можно условно разделить на 4 группы.
1. Песнопения болгарские и греческие, часто имевшие в Ирмологионах соответствующие названия. Вслед. того что греко-балканские напевы «становились» в рус. рукописях «киевскими», неизбежными были последующие ошибки в их атрибуции. Так, прот. И. Вознесенский назвал «киевскими» 2 разных напева кондака «Возбранной Воеводе» (Он же. 1893. С. 38, 47; Шевчук. 2007. С. 113), один из к-рых был в действительности болгарским. Из-за того что эта ошибка была повторена позднее в «Истории русской музыки» (1983. С. 313), был сделан неверный вывод о совпадении «киевского» и болгарского напевов этого кондака (Там же. С. 223). На этот же болгарский напев 8-го гласа в Московии был положен текст херувимской песни, названной «киевская» (опубл.: Герасимова. 2013. С. 143-144). К К. р. прот. И. Вознесенский отнес также поздний (безымянный «куплетный» кон. ХVII - ХVIII в.) напев «Да молчит всяка плоть», отметив, что это песнопение «имеет мотив, напоминающий западное мирское пение» (Вознесенский. 1893. С. 42, 49; Шевчук. 1998. С. 25), т. е. по ладовым и структурным признакам этот образец не киевский, а скорее болгарский.
Чрезвычайно популярным в России стал болгарский напев песнопения «Милость мира» из Литургии свт. Василия Великого (иногда в Ирмологионах также называемый «подгорским»). Необычно применение этого же напева в крюковом рус. Обиходе кон. ХVII в. в «киевской» литургии речитативного склада. Этот болгарский напев трижды встречается не в начале песнопения «Милость мира», а в середине, завершая группы псалмодических строк (фрагмент опубл.: Герасимова. 2013. С. 147-149); благодаря этому чередованию в цикле соединяются мелодии 2 разных стилей. В синодальном Обиходе 1772 г. на тот же напев изложен текст «Достойно и праведно» (Л. 176 об.) в составе разд. «Литургия киевского роспева» без указания на болг. происхождение; следов., составители этого издания причисляли его к К. р. Там же болгарские напевы имеются в многораспевной группе песнопений «Достойно есть» (без атрибуции) и в др.
2. Под названием «киевский распев» рус. певчими были записаны южнорус. песнопения устной традиции, очень редко встречающиеся в укр. Ирмологионах 1-й пол. ХVII в. или неизвестные по др. письменным источникам. Упомянутый выше цикл «киевской» речитативной литургии выглядит как запись краткой (возможно, будничной монастырской) службы (здесь с вкраплением болгарского напева); в Ирмологионах таких примеров нет. Однако известны 3 случая, когда силлабические песнопения имеются в укр. и рус. сборниках. Ремарка «киевское» в поздних сборниках соответствует происхождению первоисточников. Первый случай - завершающая строка великого славословия «Пробави милость Твою ведущим Тя», записанная крюками в 80-х гг. ХVII в. (опубл. ее 3-голосное изложение: Герасимова. 2013. С. 140-141). Эта строка выделяется среди остальных, речитативных строк распевностью. Она привлекла внимание рус. певцов выразительным мелодическим рельефом с традиц. интонациями юго-западнорус. песнопений - неосмогласных (по записи), но принадлежащих к варианту 8-го гласа, используемого в Обиходе (для предначинательного псалма, стихов «Блажен муж» и др.). Редакция строки «Пробави милость...» была сделана, возможно, уже в Московии, и на ее обновленный напев был положен и записан крюками текст «Иже херувимы» с ремаркой «киевский» (см.: Там же. С. 137). Это название точно отражает юго-западнорус. происхождение данной мелодии (однако следует учитывать, что она не совпадает с традиц. типом херувимской, к-рый в Ирмологионах был основным и назывался «напелом киевским»).
Два других случая - малоизвестные песнопения киевского (раннего) силлабического типа «Единородный Сыне» и «Достойно есть», которые «появились» (почти со столетним перерывом со времени их 1-й записи) в Ирмологионах кон. ХVII - 2-й четв. ХVIII в., созданных за пределами Украины. Несмотря на очевидное родство ранних и поздних версий, ранние не могут считаться протографами поздних, поскольку последние могли записываться на слух или по памяти. Поздняя фиксация силлабических юго-западнорус. песнопений имеет особое значение для изучения истории восточнослав. певч. искусства, т. к. доказывает традиционность этих образцов и их непрерывное применение в устной практике (при единичном количестве укр. списков).
«Богородице Дево» киевского распева в синодальном изд. «Обиход нотного пения употребительных церковных распевов». М., 1909. Л. 21 об.
В синодальном издании Обихода 1772 г. зафиксированы и такие простейшие силлабические образцы К. р., которые не обнаруживают сходства с «киевскими» версиями из ранних и поздних Ирмологионов (напр., «Господь воцарися» 6-го гласа, «Се ныне благословите», «Ныне отпущаеши», антифон изобразительный «Благослови, душе моя, Господа», «русский-киевский» «Единородный Сыне», «Отче наш», «Да исполнятся уста наша» и др.). Их несовпадение можно объяснить разными причинами: «греческим» или «болгарским» происхождением, записью устных версий или заимствованием мелодий К. р. в Московии из сферы партесного пения. Могло также сыграть роль упрощение мелодики К. р. в ХVIII в. в России, обусловленное общей тенденцией сокращения монодийных напевов. Н. Д. Успенский писал о том, что «малые киевские» обиходные напевы возникали в результате сокращения «больших киевских» (Успенский. Древнерус. певческое искусство. 1971. С. 303), но эта тенденция могла коснуться и менее распевных образцов.
3. Небольшая часть рус. К. р.- юго-западнорус. местные мелодии. Так, Г. де Пикарда считал, что белорус. напевы «распространились… в Московии, где вместе с напевами украинского цикла были частично русифицированы и неправильно названы киевским распевом» (Пiкарда. 1995. С. 17). Количество местных распевов в западноукр. и белорус. Ирмологионах возросло со 2-й четв. ХVII в., когда состав обиходного раздела расширился благодаря стремлению собрать разные распевы на один и тот же текст. В частности, текст «Иже херувимы» стал излагаться наряду с основным напевом «новыми», краткими мелодическими строфами (их повторение со строками текста создавало «куплетную» форму). Если в укр. Ирмологионах эти напевы в основном безымянны, то в белорусских - часто сопровождаются «местными» названиями. В 1-й пол. ХVIII в. таких мелодий известно до 2 десятков, к концу века их число увеличилось. В России название «киевский» давалось новым напевам нечасто, в нек-рой степени такие случаи могли определяться стилем мелодики: кантово-песенным (безымянные, «езвицкая» (иезуитская) херувимская), «болгарским» («подгорская», «кременецкая», «виленская» или «литовская», их варианты без названий) или традиц. юго-западнорусским, собственно «киевским» («слуцкая», «витебская» «скитская» и др.). Песнопения последней группы получали название «киевский роспев» чаще и наиболее обоснованно. Каждое новое песнопение могло также сопровождаться ремаркой «ин» (см. ст. «Ин роспев»). В Ирмологионах безымянные напевы херувимских иногда размещались отдельной группой и нумеровались. В рус. Обиходах переписчики также объединяли различные напевы в одну группу, помещенную в цикле литургии знаменного распева или К. р. В литургию К. р. рус. сборников были включены напевы «виленский», «слуцкий»/«витебский», «смоленский» и др. (см.: Герасимова. 2013). Показателен состав синодального издания Обихода, где неск. кратких мелодий херувимских включено в большой разд. «Литургии киевского роспева», вслед. чего их принимают за «киевские» (напр.: Холопова В. Н. Русская музыкальная ритмика. М., 1983. С. 81), тогда как в действительности каждая из них безымянна.
4. Под названием «киевское» в Московии были записаны, по всей видимости, также мелодии партесных композиций, к-рые в Юго-Зап. Руси четко различались по стилю как пение «киевское» и «партесное», монодийное и многоголосное.
Т. о., название «киевский роспев» рус. певч. книг может обозначать, что песнопения записаны от киевлян (или отражает представления переписчиков об их юго-западнорус. происхождении), но не всегда точно характеризует их генезис и певч. стиль. Возможны ошибки атрибуции, к-рые определяются при сопоставлении образцов, принадлежащих к разным традициям.
Все юго-западнорус. песнопения получили в России новую редакцию текста (дореформенная сменилась пореформенной), тогда как в укр. Ирмологионах признаки первой сохранялись гораздо дольше или в одном сборнике соединялись и те и другие, из-за чего все рукописи кон. ХVII - 1-й пол. ХVIII в. представляют собой индивидуальное смешение («диффузию») редакционных особенностей (см.: Шевчук. Роль старообр. традиций. 2008. С. 99; Герасимова. 2013).
После синодального издания Обихода в 1772 г. образцы К. р. стали известны на всей территории Российской империи. В ХIХ и ХХ вв. возникло множество его многоголосных обработок. Одним из первых обратился к их созданию Д. C. Бортнянский. В кон. ХIХ в. его сочинения вышли в редакциях П. И. Чайковского, В. Т. Соколова, А. И. Рожнова и прот. М. А. Лисицына, в к-рых сохранены ссылки на разные распевы, в т. ч. на К. р. В ХIХ - нач. XX в. гармонизации и обработки К. р. создали рус. композиторы и регенты свящ. Д. Абламский, Е. С. Азеев, свящ. Д. В. Аллеманов, А. И. Альбанов, А. А. Архангельский, А. М. Архангельский, М. А. Балакирев, А. Н. Бекаревич, свящ. И. Беляев, В. Д. Беневский, свящ. М. А. Березовский, В. А. Бирюков, Е. А. Богданов, иером. Викторин, Е. М. Витошинский, В. П. Войденов, свящ. М. И. Георгиевский, А. Т. Гречанинов, А. Я. Губарев, С. А. Зайцев, В. А. Жданов, А. Д. Кастальский, П. М. Киреев, М. Г. Климов, Н. И. Компанейский, диак. М. Ф. Коневский, свящ. Н. И. Курлов, свящ. В. В. Лебедев, прот. М. А. Лисицын, А. Ф. Львов, Г. Ф. Львовский, прот. В. М. Металлов, иером. Нафанаил (Бачкало), свящ. А. Невский, А. В. Никольский, С. В. Панченко, Потулов, С. В. Рахманинов, Н. А. Римский-Корсаков, Рожнов, И. И. Смирнов, С. В. Смоленский, Д. Н. Соловьёв, А. Е. Ставровский, прот. П. И. Турчанинов, А. С. Фатеев, Чайковский, П. Г. Чесноков, Д. М. Яичков и др.; в сер.- 2-й пол. XX в.-Н. Н. Кедров-младший (см. в ст. Кедровы), М. Е. Ковалевский, архим. Матфей (Мормыль), диак. С. З. Трубачёв и др.; на Украине - иером. Виктор (Высоцкий), иером. Киево-Печерской лавры Парфений (Девятин), Л. Д. Малашкин, Н. Д. Леонтович, А. А. Кошиц, В. Г. Петрушевский, К. Г. Стеценко, архиеп. Ионафан (Елецких), протодиак. Д. Болгарский, В. И. Степурко, Н. Н. Гобдич, И. Л. Сахно, В. Давиденко и др., значительная часть произведений не опубликована. В изданиях представлены как укр. «напел киевский», так и К. р. (последний преобладает). Опубликованы десятки обработок К. р. без указания на авторство.
В ряде научных трудов ХХ в. утвердилось понимание К. р. в широком смысле - как синонима укр. традиц. монодийного пения; при таком подходе отсутствие около песнопения ремарки «киевское» не имело значения. Так, С. С. Скребков отнес к сфере К. р. ирмосы из Ирмологионов, не учитывая того, что песнопения этого жанра «киевскими» в них не именуются (за очень редкими исключениями). Сопоставив 2 редакции ирмосов - знаменного распева и киевского напева, ученый пришел к выводу, что последний является национальным вариантом восточнослав. знаменного распева (Скребков. 1969. С. 38). Сопоставительные исследования К. р. юго-западнорус. и русской традиций продолжаются.
Обработки К. р. в партесном стиле
Обработки К. р. в партесном стиле обнаружены в рукописях кон. XVII - 1-й трети XVIII в. Это полные циклы песнопений всенощного бдения и литургии или их части, а также отдельные песнопения («На реках Вавилонских», «С нами Бог» и др.). Все они рассчитаны на 4-голосный хор (дискант, альт, тенор, бас), мелодия К. р. помещается в теноровой партии. В большинстве случаев многоголосные обработки одного и того же напева различаются по деталям гармонии, приемам голосоведения, отражая своеобразие мышления их авторов, имена к-рых остаются неизвестными.
Один из наиболее полных циклов всенощного бдения с пометкой «киевской роспев» содержится в комплекте партий ГИМ. Син. певч. № 342. В него входят предначинательный псалом, «Блажен муж», «Господи, воззвах» на 8 гласов, «Свете тихий», «Ныне отпущаеши», «Богородице Дево, радуйся», «Бог Господь», «Хвалите имя Господне», тропари «Благословен еси, Господи», антифон «От юности моея», воскресные прокимны на утрене 8 гласов, катавасия «Отверзу уста моя», «Величит душа Моя Господа», «И ныне... Преблагословенна еси», «Слава в вышних Богу», «Возбранной Воеводе» (дискант: № 342-а. Л. 19-51; альт: № 342-б. Л. 19-50 об. (окончание утрачено); тенор: № 342-в. Л. 20-54 об.; бас: № 342-г. Л. 18-53), а также нек-рые песнопения праздников. Известен комплект поголосников «литургии киевского напева», включающий только гармонизации песнопений украинско-белорус. традиции (Арх. СПбФИИ РАН. Колл. 114. № 237-239; Герасимова. 2013. С. 135).
Уникальный по полноте состава 4-голосный комплект рукописей ГИМ. Син. певч. № 658, содержащий песнопения всенощного бдения (как неизменяемые песнопения, так и осмогласные циклы), происходит из собора Знамения Пресв. Богородицы в Новгороде. Обработки К. р. чередуются с гармонизациями знаменного, демественного, греческого распевов, нотолинейной записью троестрочия (см. Строчное пение), отражая традиции многораспевности в певч. обиходе петровской эпохи. После заголовка «Всенощное киевскаго роспева» (по партии дисканта: № 658-а. Л. 11) изложен предначинательный псалом, далее рассредоточены по рукописи: «Блажен муж» «киевскаго роспева» (Л. 19), «Воззвахи Киевские на осмь гласов» (Л. 25), «Киевскаго роспева запевы: на осмь гласов» (Л. 49), «Прокимны во всю седмицу киевския» (Л. 64), «Бог Господь» «киевскаго роспева» (Л. 105 об.) и «киевскаго малаго роспева» (Л. 109), «Всякое дыхание» «киевскаго роспева» (Л. 151). В конце рукописи помещено песнопение «На реках Вавилонских» с пометкой «киевской роспев» (№ 658-а. Л. 171 об.) и «киевскаго напеву» (№ 658-в. Л. 190; № 658-г. Л. 208 об.). В сборнике ГИМ. Син. певч. № 444 (партия альта) также присутствуют различные распевы песнопений всенощного бдения, в т. ч. «Блажен муж» «киевской» (Л. 4), «Хвалите имя Господне» - 2 песнопения «киевские» (Л. 26), «Взбранной Воеводе» «ин роспев киевской» (Л. 49), а также «С нами Бог» (Л. 13), «На реках Вавилонских» «киевска» (Л. 28). В комплекте ГИМ. Син. певч. № 1283 (из Иоанно-Богословской ц. при костромском Ипатиевском во имя Св. Троицы муж. мон-ре) надпись: «Начало Всенощнаго бдения киевского напеву» - встречается дважды (№ 1283-а. Л. 24 об., 158); в 1-й раз после нее следует только предначинательный псалом, во 2-й раз - псалом, «Блажен муж» и «Хвалите имя Господне». Предначинательный псалом после заголовка «Всенощное бдение киевское» помещен и в сборнике ГИМ. Син. певч. № 790 (партии альта и баса: № 790-а. Л. 69 об.- 70; № 790-б. Л. 70 об.- 71).
Указания на К. р. в цикле литургии встречаются реже, напр.: «Начало Божественныя литургии киевскаго пения» (ГИМ. Син. певч. № 421-а. Л. 1, ркп. из Владимирской ц. г. Каргополя), «Божественная литургия киевского роспева» (Там же. № 444. Л. 52). Весьма распространена херувимская песнь с пометками «киевская» (Там же. № 375. Л. 88; № 444. Л. 66; № 785-а. Л. 22 об.; ГЦММК. Ф. 283. № 540, партия дисканта, л. 45) или «малая киевская» (ГЦММК. Ф. 283. № 993/9. Л. 6), «киевскаго напълу» (РГБ ОР. Ф. 37. № 383. Л. 23), можно встретить и «Достойно есть» («киевская» - ГИМ. Син. певч. № 444. Л. 79; «киевской» - ГЦММК. Ф. 283. № 540. Л. 70). По мнению И. В. Герасимовой, ремарка «киевская» у херувимской в сборнике РНБ. Сол. № 1194/1338, 1320, 1351, 1354 относится к болгарскому напеву (Герасимова. 2013. С. 143), поскольку эта ремарка «в русской певческой традиции вбирала в себя широкий круг привезенных в страну локальных белорусско-украинских и инонациональных напевов» (Там же. С. 150).
Редкий образец использования К. р. в Трезвонах - «Стихиры Казанской Богородице киевского согласия» (ГИМ. Син. певч. № 790-а. Л. 71 об.).
